Киномания - Страница 222

222

Неужели эти люди не говорят по-английски. По-английски все в мире говорят. Он кричит, требуя ответа, но ответа нет. Человек доводит его до самой террасы и, подтолкнув вперед, производит повелительный звук, не требующий перевода. Оставайся здесь.

— Какое вы имеете право! — кричит наш герой вслед человеку, но тот в конце концов исчезает из вида. — Кто здесь старший? — вопрошает герой. К этому времени его голос дрожит от злости и унижения. Он снова плачет.

Позднее начинается ливень и длится около часа. Над островом до самого вечера поднимается пар. Когда солнце спускается в море, на тропинке появляется женщина, она идет широкими, сильными шагами, в руках у нее деревянный поднос, полный еды. Укрытая миска с тушеной рыбой. Хлеб — черствый, но вкусный. Неведомые фрукты. Орехи и инжир. На вопросы женщина не отвечает, оставляет поднос и удаляется. Наш герой ест — мрачно, но с аппетитом. Пища и в самом деле великолепна, в меру приправленная, хорошо сбалансированная. Ему приходит в голову, что ресторан с такой кухней мог бы процветать в Лос-Анджелесе.

Лос-Анджелес!

Когда опускается темнота, он обнаруживает светящийся огонек неподалеку от дамбы — место, где живут мужчина и женщина. И он уверен, что видит еще один огонек — на другом конце острова. Голова его раскалывается от усталости и волнения, он засыпает и спит, невзирая на шум прибоя, щебетание птиц в кронах деревьев.

Конец первого дня.

День второй, день третий, день четвертый… все то же. Та же жара, тот же дождь. Каждый день после полудня на остров обрушивается ливень. Он начинается и прекращается внезапно, словно в небесах кто-то открыл и закрыл вентиль. Если бы наш герой, как и другие известные из литературы узники, не делал зарубок на стене домика, он давно бы потерял счет дням, которые слились бы в один неизмеримый поток. Он проводит время, исследуя свой новый дом, прилегающие земли; он спускается по тропинке туда, откуда можно следить за мужчиной и женщиной. Занятие это оказывается довольно скучным. Женщина стирает белье в большом тазу, мужчина носит уголь к генератору. Мужчина отправляется рыбачить в крохотной примитивной лодчонке, которую держит в доме; дальше волнолома он никогда не заплывает. Женщина готовит. Вечерами они сидят вдвоем на крылечке. Разговаривают они редко. А когда разговаривают — то все на том же незнакомом языке.

У себя в домике наш герой нашел свои вещи (большую их часть), засунутые под кровать. Но ни фильма Ольги Телл, ни бумажника, ни паспорта он не обнаружил. Саллиранда, конечно, тоже нет. Это не было искренним подарком — только приманкой, призванной завоевать его доверие, чтобы он со спокойным сердцем направился к месту своего заточения. Он вешает свой костюм, раскладывает ванные принадлежности, будто намерен обосноваться надолго. В ящике своего единственного стола он находит карандаш (с отметинами зубов предыдущего владельца) и бумагу — две пачки пожелтевших листов. Он начинает вести дневник (заметки, на которых будет основан этот сценарий), правда, при этом не имеет точного представления о датах. Дни просто нумеруются — первый, второй, третий. А скоро (просто потому, что другого выбора нет) он погружается в простую рутину своего наполеоновского изгнания.

Живет он в довольно благоприятных условиях. Местная парочка подвизается в роли его слуг, хотя его приказам и не подчиняется. Женщина приносит еду, стирает его одежду, убирает в домике. Ей явно поручено удовлетворять и другие его желания. Как-то раз днем, после небрежной уборки, она снимает с себя юбку, ложится на кровать, раздвигает ноги и смотрит на него злобно-покорным взглядом. Это предложение понятно без слов. Хотя и не особенно чистая, в остальном это привлекательная женская особь, но наш герой не находит в ее флегматичной покорности ничего возбуждающего. Она безразлично принимает понятный без слов отказ и уходит с юбкой и метлой в руке. Если не считать этого небрежного эротического предложения, дни так похожи один на другой, что нередко долгие временные промежутки никак не отражаются в дневнике. Что можно еще написать, после того как он заполнил страницы словами гнева, страха, сочувствия к себе, безответными вопросами?

Однажды утром наш герой просыпается и видит, что за волноломом стоит на якоре корабль. Ну не совсем корабль. Древний пакетбот, изрыгающий клубы черного дыма. Не дав себе труда задуматься, он бросается по тропинке вниз. Приблизившись к дамбе, он видит двух моряков, выгружающих бочки, коробки, ящики. Доставка провизии из внешнего мира. Моряки — такие же смуглокожие аборигены — кричат что-то друг дружке на языке, на котором разговаривают и слуги. Наш герой бросается к суденышку, пробегает несколько ярдов, достигает дамбы… и оказывается на земле, его голень пронзает острая боль. Он поворачивается и видит нахмуренное лицо мужчины — тот стоит рядом с ним, держа в руке лопату. Мужчина стоял тут, охраняя подступы, он-то и пресек его бег, уложив на землю. Теперь он жестикулирует, решительно показывает ему, что он должен вернуться на свою горушку. Наш герой отступает, прихрамывая, его руки и колени сильно исцарапаны падением. Пока это первое испытанное им серьезное физическое насилие. Предупреждение.

На следующий день завтрак приносит другая женщина. Она принадлежит к той же расе, говорит на том же языке, но чуть старше первой — половинка новой пары, сменившей прежнюю. Такие замены будут происходить снова и снова в течение предстоящих недель. Всегда темнокожие мужчина и женщина — мужчина крупный, грубый и устрашающе сильный. Никто не отличается дружелюбием, никто не признается, что понимает по-английски. Все они делают свою работу с мрачной пунктуальностью. В какой-то момент, подчиненный неизвестной нашему герою фазе луны, каждая из женщин предлагает ему свое тело и безразлично принимает отказ. Они могут в чем-то отличаться друг от друга, но неизменны в одном — как зеницу ока охраняют дамбу, когда прибывает очередной груз, что случается, похоже, каждый месяц. Но ко времени четвертого его прибытия внимание нашего героя привлечено к другой стороне острова, где, как он теперь понимает, есть еще один обитатель. Он видел там свет и струйку дыма над деревьями. Несколько раз он замечал, как мужчина-слуга направлялся к мыску на лодке, подгребая к берегу с грузом коробок и мешков с углем. Кому доставлялось все это?

222